Алекс Некрасов: Ключ к творчеству – в простоте

Интервью

«Джазовая музыка — это освобождение», - заметила знаменитая французская писательница Франсуаза Саган. А российский журналист Владимир Познер считает, что «джаз – музыка для избранных». Пожалуй, истинно свободными действительно себя ощущают немногие люди. Но все-таки у джаза в России сегодня предостаточно поклонников. Об этом красноречиво говорит успех джазового трио Truetet Алекса Некрасова.

Ростовский саксофонист приобщился к музыке с 4 лет, в 16 лет он стал обладателем Гран-при престижного Всероссийского конкурса молодых джазовых исполнителей, а ещё через год – стал студентом Университета Денвера (США), получив на обучение стипендию. Алекс Некрасов успешно гастролирует по всему миру, записывает и продюсирует альбомы с участием музыкантов мирового уровня. И приятно, что он не забывает о родных корнях.

С 9 по 13 сентября 2017 года в Москве саксофонист Алекс Некрасов и пианист Влад Гиршевич (живущие в США уже много лет), а также британский перкуссионист Рони Баррак, играющий на разнообразных этнических и джазовых ударных инструментах, в том числе старинной дарбуке, представили свой новый альбом импровизационной музыки Cycleof return. В этом уникальном по своему звучанию альбоме гармонично переплелись культуры Америки, России и Ближнего Востока. Концерты с успехом прошли в клубе «Форте», а также клубах Игоря Бутмана и Алексея Козлова. А с 14 по 17 сентября трио привело в неописуемый восторг провинциальную публику на джазовом фестивале в Ростове-на-Дону.

В Москве Алекс Некрасов любезно дал интервью нашему корреспонденту, поделившись некоторыми секретами своей музыкальной карьеры.

- Я знаю, что Вы занимаетесь музыкой с раннего возраста. Какое у Вас самое первое яркое музыкальное воспоминание?

- Моя мама – профессиональный классический музыкант. С самого раннего возраста я сидел на стопках нот. Я их переворачивал, ничего в них не понимал. В доме стояло фортепиано. Я подходил к нему, что-то пробовал играть. Потом оказалось, что я могу по слуху подбирать мелодии. Я, конечно, тогда не понимал, как это называется. Мне было примерно 4 года. Я тогда только начал изучать русский алфавит. И параллельно изучал ноты, потому что мама видела, что я подхожу к инструменту и хочу играть. В этот момент у ее появилась идея создать семейную группу, потому что папа играл на гитаре, он бренчал композиции группы Deep Purple и пел. Моего старшего брата Андрея мы определили на барабаны. Я играл тогда на гармошке. Плюс я еще пел. Мама единственная из нас была профессиональным музыкантом, она играла на фортепиано. А мы все под нее старались попасть. До сих пор где-то в семейном архиве есть записи этих выступлений – по-моему, это 1988-й год. Это было мое первое музыкальное творчество.

А когда Вы стали играть на саксофоне, какие еще инструменты пробовали?

Когда мне было 6 лет, мама решила меня отдать на класс блок-флейты (это вертикальная флейта). У меня дома флейты не было, была гармошка, которую мне подарили на день рождения. Я пришел с ней поступать в музыкальную школу. Когда я выступил, всем это понравилось, меня тут же определили в класс гармошки. Я вышел оттуда с круглыми глазами, потому что мама отправила меня на флейту. Потом все решилось, я поступил в класс блок-флейты. Играл на ней 2 года, потом начал вырастать физически. Меня определили на класс горизонтальной флейты. На ней я проучился 2 года. Так как она была для меня слишком большой, у меня началось искривление позвоночника, и я не мог на ней долго играть. Посоветовавшись с преподавателями, решили меня отправить на вертикальный инструмент и в 10 лет я пошел в класс саксофона.

А когда вы начали импровизировать и сочинять музыку?

Сочинять начал с тех самых 4 лет. Моя первая композиция, звучание которой я уже не помню, называлась «Лев Бонифаций». Это было под влиянием мультика. Импровизировать на сцене я начал примерно с 7 лет. В музыкальной школе я выступал в составе шоу-группы «Дебют», где я пел, танцевал, играл на флейте и эта игра включала элементы импровизации.

Что Вас вдохновляет?

В раннем возрасте речь больше шла не о вдохновении, а о том, как изучить инструмент, хорошо на нем играть и не злиться на себя, если что-то не получается. Тогда не было полной свободы и о вдохновении говорить не приходилось. Вдохновение тогда больше было от прослушивания кассет. Был момент лет в 9-10, когда я «подсел» на Майкла Джексона, это был мой абсолютный кумир, я в него погрузился на 200%. Я танцевал в его стиле, пел его песни и играл на клавишах. Потом мне понравился Питер Гэбриэл, я пел его песни, даже не зная перевода. С 12-13 лет у меня появились зачатки вкуса, я уже мог определить, какие направления мне ближе.

В какой момент возникло желание заниматься джазом?

Я занимался такой музыкой много лет, потом возникло собственное желание продолжать ее играть, когда я стал замечать реакцию публики. Я понимал, что если я играю что-то свое, а не заученное наизусть, то публика на это реагирует иначе. Эта спонтанность и в публике вызывает особый отклик. Это своеобразная магия, которую сложно описать в словах.

С 12-13 лет импровизация стала находить отклик у слушателей. Это двусторонний процесс. Если идет отклик от слушателей, то у меня тоже идет подъем. Мое творчество стало развиваться.

В какой момент возникло желание поехать в Америку? Это связано с тем, что истоки джаза – в американской культуре?

Когда я поступил на саксофон, стал слушать саксофонистов, почти все они были американцами. Я слушал их, вдохновлялся ими. Моя мама был моим главным идейным вдохновителем. У нее давно возникла идея, что мне нужно быть в Америке, потому что там все это происходит. Я обращал в то время внимание не на истоки джаза, не на классический джаз, а на современные направления. В 80-90-е годы были популярные стили фьюжн, инструментальная коммерческая музыка. Уже в 2000-х годах произошло искажение стилей и все это начало превращаться в более массовое искусство. Это мне стало уже меньше нравиться. А в 80-90-х было мастерство, было непросто играть такую музыку. Тем более слушать в записи и потом играть – записанная музыка звучит иначе.

2017

Смотрите другие материалы о

Алекс Некрасов

Джаз и другая музыка часто связаны с кинематографом. Был ли у Вас опыт записи музыки для кинофильмов?

У меня есть такие планы с 2001 года, когда я поступил в университет Денвера на курс кинематографической композиции. Мы изучали, как пишется музыка для фильмов, как раскладывают темпы по кадрам. Я все это изучил, я писал аранжировки для симфонического оркестра. Еще с тех пор у меня есть сильное желание это делать. Вся индустрия кино находится в Лос-Анджелесе. А я был в то время между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом и тогда у меня не получалось применить мои знания на практике. Но опыта я набрался. В Москве я побывал на РЕН-ТВ, познакомился с композитором Владимиром Давиденко, который пишет музыку для кино, теперь это желание удесятерилось. Я думаю, что моя музыка вполне может войти в какое-то кино. Я бы предпочел писать музыку для драмы. Мне нравятся фильмы, где есть глубина переживаний героев и грустное настроение, у меня особый резонанс с этим настроением. Даже не знаю, почему. Часто люди, слушая мою музыку, начинают плакать. Для драмы это очень полезно. Но я не хочу, чтобы люди только плакали от моей музыки. (Смеется)

Ваша музыка вызывает сильные эмоции, заставляет сопереживать, и это здорово! А что Вас поразило в музыкальном плане в последнее время?

Самое яркое музыкальное впечатление, которое меня поразило до глубины души, - это концерт, на который меня пригласил саксофонист Нельсон Рейнджел в конце августа перед поездкой в Москву. Это было абсолютно спонтанно. У меня были дела, но я от них отказался и пришел на концерт Джекоба Кольера, это невероятный мультиинструменталист и вокалист. Он играет на всех инструментах, бегает от одного инструмента к другому, записывает прямо на сцене по несколько тактов, они продолжают играть. Перебегает к другому инструменту и одновременно поет. Я следил за каждой его нотой, на каждом инструменте он играл на очень высоком уровне. Люди, которые всю жизнь учатся игре только на одном инструменте, не могут играть, как Джекоб. Ему всего 23 года, он из Лондона. У него особый дар. Я такого никогда не видел и скорее всего, уже не увижу, если только опять не попаду на его концерт. Это меня поразило до глубины души. По сравнению с ним весь мой год был монотонным, хотя я был на многих концертах.

Алекс, Ваше трио тоже поразительное. Как возникла идея его создать и что вас объединяет?

С пианистом Владом Гиршевичем мы сотрудничаем уже 14 лет. В 2009 году у меня возникла идея играть басовую линию на электронном духовом инструменте. Я играл а нем с 97 года как на сольном инструменте, а потом решил использовать как бас. Сначала на меня все косо смотрели, это выглядело странно.

А как возникла идея пригласить еще Рони Баррака?

С Рони Барраком меня познакомил тот самый Нельсон Рейнджел. Начиная с 2004 года, Рони прилетал ежегодно в штат Колорадо. В 2006 году я пришел на его концерт по приглашению Нельсона. Первое знакомство происходило формально, что-то вроде: «Здравствуйте, Вы очень хорошо играли». На следующий год у меня возникла идея записать в студии композицию Влада Гиршевича Aspiration, которая позже вошла в альбом Cycle of return. В эту композицию просто напрашивалось участие Рони Баррака. Я послал ему приглашение поучаствовать в записи и набросок этой вещи. Он был под впечатлением, потому что все, кто слышал игру Влада, равнодушными не остаются. Рони оценил общий уровень игры музыкантов и согласился. Мы пригласили басиста из Бразилии Эдуарда Барбосу. Получился международный состав: Влад из Узбекистана, Рони – из Великобритании, басист из Бразилии, барабанщик из Портленда. И я из России, изначально из Ростова-на-Дону. Записав в этом составе композицию Влада, мы стали сотрудничать. Играли совместные концерты.

В 2013 году Рони сказал: «Мы обязаны записать альбом. Иначе быть не может». Мы собрались и за один день записали этот альбом. Мы пришли утром, составили список композиций, которые мы хотели записать, и записали. С тех пор мы намного плотнее работаем вместе.

Есть ли в планах запись нового альбома?

Когда Рони приедет в 2018 году обратно в Штаты, скорее всего у нас уже накопится новый авторский материал. Мы хотим записать его со струнным оркестром. Все мы буквально до мурашек по коже покорены игрой струнного оркестра. В следующем году в нашем составе мы запишем этот альбом.

Есть ли рабочее название альбома?

Абсолютно никакого названия нет. Думаю, что оно появится в начале года.

Вы выступаете в разных странах. Чем отличается русская публика от публики других стран?

Русская публика более камерная, более классическая. Люди умеют слушать. Они не топают ногами. Они все время думают о том, как они смотрятся на фоне других, насколько они вежливы. В Америке по-другому. Там, если человеку не нравится, он и слушать не будет, а будет разговаривать. Если же нравится, он будет свистеть, топать ногами, вести себя экспрессивно.

Возможно, сдержанность нашей публики зависит от того, что у нас существует стереотип относительно близости джаза к классической музыке? Соответственно надо вести себя сдержанно. На рок-концертах дело обстоит иначе…

С одной стороны, хорошо, что русская публика умеет слушать. В Америке перегибают палку, поэтому остается только желать акустического соответствия публики тому, что хочет донести музыкант. Публика Европы – это публика золотой середины. С одной стороны, они дают понять, что им нравится, с другой – они вежливо-сдержанные.

Алекс, в каких городах России вы хотели бы еще выступить?

Если будет возможность, я бы выступил в каждом городе России. Когда жил у себя на Родине, я проехал много городов, но никогда не был восточнее Уральского хребта. В основном я гастролирую по средней части России. После московского концерта в клубе Козлова мы уезжаем на 14-й ежегодный джазовый фестиваль в Ростов-на-Дону. В один день с нами играет очень профессиональный армянский джазовый коллектив, с которым сотрудничал Рони Баррак.

Алекс, что бы Вы пожелали молодым музыкантам в плане веры в себя, в свой успех? Как преодолевать трудностей на своем пути? На что внутри себя им надо обратить внимание?

Все невзгоды в нашей жизни происходят от мыслей, они же в сущности материальны. На что я обратил бы внимание, и это касается не только музыкантов, но людей любой профессии, самых разных людей, - это мышление. Как мы думаем, что мы думаем, - от этого зависит очень много. К примеру, сочиняя музыку, можно дать развиться мысли, что все это любительское, что это никому не нужно. На мой взгляд, обращать много внимания на такую мысль не стоит. Надо собраться и подумать, откуда во мне эта мысль? Где ее источник? Верить этим мыслям с первого раза нельзя. Другое дело, если такие мысли прокручиваются постоянно, тогда надо обратить на это явление более пристальное внимание. Помогает отвлечение, небольшой перерыв.

Надо переключиться, заняться чем-то другим, чтобы груз мыслей не тяготил?

Да. Потом, понимаете, чем одареннее, чувствительнее человек, чем он в более тонких материях работает, тем он мнительнее по поводу своего творчества. Тем хуже для него такие мысли.

Тем важнее для него, наверное, входить в творческое сообщество, найти тех, кто мыслит так же.

Иметь единомышленников – очень важно. Мир полон критиков. Единомышленников очень мало. Порой и те, кого ты считал единомышленниками, таковыми не являются. Бывает и так, что, работая над проектом, я считаю, что работаю за деньги. Но выходит альбом, и вдруг мне молодой человек говорит: «Услышал этот альбом, и принял решение не бросать музыку». Ты тогда понимаешь, что совсем не для денег работаешь.

А что пожелаете совсем юным музыкантам, кто сейчас пробует себя в эстраде, классической музыке или других жанрах?

Я советую быть попроще. Слишком много пафосности происходит, как только появляется первый успех. Успех всегда сиюминутен в сравнении с глубиной творчества. Простота всегда рядом. За нею не надо идти в Тибет, а стремление к ней – порою непростая вещь. Иной раз к ней стремятся через ямы и кочки, потому что наш мозг привык все усложнять и классифицировать.

Вы сказали, что в самом начале музыкального пути речь шла об освоении ремесла, а не о вдохновении. А сейчас в чем для Вас источник вдохновения?

Вдохновение всегда рядом. Мы нечасто его замечаем. Иногда сидишь, играешь на клавишах, нажал аккорд, которого еще никогда не играл, он показался завораживающим, и вот оно – вдохновение!

Надо настроиться на него?

Скорее не быть в напряжении, которое сопутствует нам большую часть времени. Стоит ослабить узы, романтика и вдохновение тут как тут. Ключ к творчеству – в простоте, к которой нужно стремиться.

Беседовала Мария Дарская